«Волен, как ветер», «Ветру нет закона»,— так думали люди.
И вот Брандес, рассматривая свои синоптические карты и сравнивая их между собой, открывает, что и у вольного ветра нет своей воли. Не только для пассатов и муссонов, но и для всякого ветра есть законы.
На синоптической карте были стрелки и линии, горы и впадины. Стрелки обозначали ветер, а горы были не настоящие, не из камня,— они изображали, где выше давление воздуха, где ниже. Когда Брандес внимательно вгляделся в никем еще не виданный пейзаж, он увидел воздушные потоки: воздух стекал с барометрических гор в барометрические низины. Он шел оттуда, где давление выше, туда, где давление ниже.
Когда вода течет с гор в моря, земля отклоняет ее своим вращением. Оттого в северном полушарии правый берег реки всегда круче левого: река подмывает берег, отклоняясь вправо.
Но у воздушного потока нет берегов. Ничто не мешает ему отклоняться в сторону от своего пути.
И вот это-то и увидел Брандес: воздух течет оттуда, где давление выше, туда, где давление ниже, и при этом отклоняется вправо.
Таков был закон ветра.
Чтобы его понять, людям нужно было научиться видеть и думать по-новому. Нужно было видеть невидимок и представлять себе пейзаж, который доступен только умственному взору.
Это было так трудно, что закон ветра несколько раз забывали и открывали снова.
Брандес открыл его в начале прошлого века. А в середине века этот закон снова открыли сначала Феррель, а потом Бейс-Балло. И закон Брандеса стали называть законом Бейс-Балло.
Впрочем, не все ученые забыли о трудах Брандеса. Был в Германии профессор Дове, который продолжал внимательно изучать синоптические карты, составленные Брандесом. Каждая карта была как загадочная картинка, где глаз не сразу находил скрытый рисунок.
Вглядываясь в карты, Дове заметил, что иногда стрелки ветра словно гонялись одна за другой по кругу. Ветер как бы вертелся колесом. И это не было случайностью. Такие колеса из стрелок были видны на многих картах.
Дове невольно вспомнились тропические вихри — циклоны. Дове решил, что циклоны бывают не только на тропиках, но и в Европе. На тропиках вихри заметнее, потому что они меньше. А у нас они занимают такое огромное пространство, что их удалось обнаружить только тогда, когда они попали в уменьшенном виде на карту.
Чтобы видеть невидимое, не всегда надо увеличивать, как в телескопе и микроскопе,— иногда надо и уменьшать.
Но увидеть циклон было мало. Надо было понять, откуда он берется, почему он возникает. Карта ставила вопрос, но ответа не давала. Ответ надо было искать в самой природе.
Ведь и карта была только отражением того, что делалось в природе. К тому же еще это было неполное отражение. Карта отражала то, что видели флюгер и барометр. А ведь у наблюдателей погоды были еще и другие помощники. О самом главном из них — о термометре — Брандес забыл, когда составлял свои карты. Он и в самом деле поверил, что барометр — это «стекло погоды», «зеркало погоды». И он не понял, что барометр не все видит и не все отражает.
И вот Дове принимается наблюдать, взяв в помощь себе не только барометр, но и термометр. Он видит, как идет по земле с севера холодный воздушный поток, заставляя падать ртуть в термометре и подниматься ртуть барометра. Холодный поток движется понизу, заливая долины, наполняя ущелья. В горах еще тепло, а внизу уже холод.
И Дове заносит в свой дневник:
«Жители Вюншельбурга, пользуясь прекрасным зимним утром, затеяли прогулку и отправились в Глац, который лежит значительно ниже Вюншельбурга. И они не могли понять, почему внизу было гораздо холоднее, чем наверху».
Это, в самом деле, понять было трудно. Ведь обычно дело происходит наоборот: жители долины смотрят на горы и видят, как оттуда к ним приходит зима, как все ниже и ниже спускается снеговая линия.
Но Дове смотрел на природу другими глазами. Ему-то была видна эта холодная воздушная река, которая затопила долины, но не могла добраться до горных вершин.
Дове следил глазами за продвижением невидимого потока. Этот поток нес с собой небывалые в истории холода. Даже Везувий в теплой Италии и тот покрылся снегом. В Греции замерзали люди на улицах городов. Губительный холодный поток шел все дальше и дальше, пока не добрался до Африки. В Триполи выпал снег, а ведь там его никогда не видали. В пустынях замерзло много газелей. Эти бедные, избалованные теплом животные были беззащитны перед дыханием севера.
Но вдруг ртуть в барометре начала падать, а в термометре подниматься. Ветер стал быстро меняться: северовосточный сменился северным, северный — северо-западным. Казалось, что пришло во вращение гигантское воздушное колесо.
Что же заставило ветер повернуться? Почему холод вдруг сменился теплом, мороз — оттепелью? Ведь до весны еще было далеко.
Это пришел с юга другой могучий поток, неся с собой тепло стран, лежащих под экватором.
Два потока встретились. И встреча их не была спокойной. Ни один не хотел уступить дорогу другому. Схватка была неминуема. Два врага закружились в борьбе вихрем. Этот вихрь, этот циклон перемещался на север. Видно, теплый поток одолевал холодный и заставлял его отступать. С каждым днем поле битвы перемещалось все дальше к северу.
Давно ли схватка происходила посреди Европы! И вот она уже шла у берегов Скандинавии. Можно было подумать, что экваториальный поток стремится выгнать своего противника обратно за Полярный круг.
Люди не видели борьбу гигантов. Но они видели, как сменяются облака, как все ниже и ниже спускаются темные тучи. Эти тучи надвигались, словно косматые шубы. Хлопья снега заполняли все пространство между тучами и землей. На суше бушевала метель, занося дороги, останавливая поезда. А на море буря вздымала, взъерошивала холмами воду и топила корабли.
Дове с волнением следил за поединком. Он видел, как экваториальный теплый поток побеждает своего врага и устанавливает свое господство по всей Европе.
Экваториальный поток торжествует. Но надолго ли?
Быть может, пройдет неделя-другая, полярный поток прорвется на юг и на этот раз отступать придется экваториальному?..
Эта война севера против юга дорого обходилась людям. Скольких моряков не досчитывались во флоте после каждой бури!
Но, изучая законы бурь, люди уже предвидели время, когда можно будет не только наблюдать бурю, но и бороться с ней.
Впрочем, таких прозорливых людей было немного.
Когда появилась книга Дове, многие ученые выступили против нее. В ней не все еще было ясно, и это делало ее уязвимой.
Но нашлись у нее и союзники. Они нашлись не на родине Дове, в Германии, а в России.
Источник: