Кладовая природы

В нашей стране преобразуются не только поля и леса, пустыни и степи. На основе мичуринской науки идет творческая переделка природы растений.

Каждому, кто впервые раскрывает книги Мичурина, прежде всего бросаются в глаза большие цветные таблицы.

Вот на одной такой таблице поместились рядом черемуха, вишня и церападус. Это семейная фотография: черемуха и вишня — родители, церападус — их дитя.

Чтобы создать церападус номер первый, Мичурин[cut] опылил пыльцой японской черемухи цветок вишни «идеал». И когда от этой четы родилось и стало подрастать дитя, он поручил его воспитание пятилетней черешне: срезал с гибридного деревца почки-глазки и привил их к черешне.

Так, скрестив два разных вида и дав гибриду надлежащее воспитание, Мичурин добавил еще один вид ко всем тем, которые были в природе.

Новому, необычному растению и имя было дано новое, непривычное для нашего уха. Церападус — это не вишня и не черемуха. У него плоды ненамного меньше, чем у вишни, но растут они кистями, как у черемухи.

Вы перелистываете книгу дальше, и ваше внимание останавливает раскинувшаяся на всю страницу кисть ярко-красных плодов.

Каждый плод словно помечен пятиконечной звездочкой — пятью расходящимися во все стороны рубчиками.

Что это такое?

Это десертная рябина — дитя рябины и мушмулы. Горькая рябина, породнившись с мушмулой, стала сладкой, оттого ей и дано почетное звание «десертная».

Для чего Мичурину понадобились эти «неравные» брткг, это скрещивание культурных и диких растений — черемухи с вишней, рябины с мушмулой?

Вы вчитываетесь в текст. И вам становится понятно все глубокое значение таких опытов.

Тысячи лет росли в наших лесах дикие, не прирученные человеком деревья и кустарники — рябина, черемуха, боярышник… Они стойко выдерживали морозные зимы. Черемуха, словно нарочно, выбирала для цветения самые холодные дни весны — «черемуховые холода».

Каждый год рябина украшала себя тяжелыми красными гроздьями. Она давала огромный урожай. Но это был урожай, который приносил людям мало радости. Рябиной лакомились только дрозды и самые неприхотливые из ребятишек, да и то поздней осенью, после первых заморозков, когда она становилась не такой уж горькой

Рябина росла на опушках садов, но садоводы словно не замечали ее. Они считали дикие деревья и кустарники чем-то вроде сорняков, которые только зря занимают место.

Но Мичурин другим взглядом смотрел на окружавшую его природу. Она была для него неистощимой кладовой, из которой он черпал материал для преобразования растений.

Мичурин никогда не забывал, что и самые благородные деревья — яблоня, груша, вишня — произошли от диких лесных предков.

Он шутливо говорил: «Не свалилось же в самом деле откуда-то готовое зерно яблони! Была же она прежде какой-либо осиной, или березой, или, наконец, может быть, и крапивой».

Но если груша, яблоня, вишня произошли когда-то от диких растений, то нельзя ли заставить служить людям те растения, которые и сейчас еще остаются дикими?

Природа творит медленно. Ей нужны сотни тысяч и миллионы лет для создания новых растений и животных. Но человек имеет право на нетерпение Зачем ему ждать, когда г» его власти вмешаться в работу природы, чтобы принудить растения изменяться во много раз быстрее и притом так, как нужно человеку.

Это казалось мечтой. Но Мичурин умел облекать свои мечты в форму точную, как задание плана:

«Превратить некоторые дикие растения, как, например, холодостойкие, ежегодно плодоносящие рябины, черемухи, боярышники, в съедобные, высококультурные».

У черемухи буйный рост, она не боится холода. Пусть же она, породнившись с вишней, помогает людям создавать новые, еще невиданные деревья, увешанные тяжелыми кистями сладких плодов.

Рябина бесполезно для человека растрачивает щедрый дар, который она получает от солнца, от почвы. Пусть же она отдает этот дар людям. Пусть, переродившись, она идет на далекий суровый Север и несет детям не горькие, а сладкие плоды. Ей северный холод не страшен. А чтобы она не боялась даже самых сильных сибирских морозов, волшебник Мичурин обращает ее в карлицу: побегам карликовой рябины легче будет спрятаться зимой под снегом.

Внимательным хозяйским взглядом осматривает Мичурин леса страны. Что может быть дальше от его родных мест, чем Дальний Восток?

Но зоркий взгляд Мичурина отыскивает в Уссурийской тайге чудесное растение — актинидию.

Она взбирается высоко на деревья, она оплетает кусты, она опутывает поляны, так что прохожий падает, спотыкаясь о ее буйно спутанные лозы.

Эти лозы густо увешаны, как колокольчиками, сладкими, ароматными плодами.

Мичурин пишет письма на Дальний Восток. Ему отвечают: «Ягод актинидии в продаже здесь совсем не бывает, да и о существовании ее здесь мало кто знает из садоводов».

Местные садоводы не заметили актинидию. А Мичурин издалека, с расстояния в несколько тысяч километров, заметил.

На имя Мичурина приходит посылка. На ней штемпель: «Почтовая станция Эхо». Это откликнулся на зов Мичурина офицер пограничной службы. В посылке горсточка семян актинидии.

Мастер берется за работу. Он создает несколько новых, еще лучших, чем в природе, сортов актинидии.

Со своими крупными зелеными ягодами, с трехцветными листьями, сверху зелеными, снизу белыми и розовыми, эта новая актинидия похожа на растение из волшебного сада. И Мичурин твердо верит, что придет время, когда преображенная трудом человека актинидия станет виноградом Севера.

За северный виноград — актинидию скажут спасибо Мичурину наши дети и внуки. Но уже сейчас мы с благодарностью вспоминаем его имя каждый раз, когда держим в руках мичуринское яблоко или грушу.

Ароматным потоком разлились, рассыпались по стране плоды его сада, плоды его творческого труда.

Каждое яблоко, выращенное Мичуриным, если бы оно могло говорить, рассказало бы историю долгих и смелых поисков, упорной борьбы человека со всяческими преградами и трудностями.